Моё знакомство с дедуктивной математикой
    В начале 80-х я работала лектором в таганрогском Планетарии. Зала с куполом у нас в ту пору уже не было. Оставалась  только лекторская группа, и мы продолжали читать научно-популярные лекции на предприятиях и в учебных заведениях. Иногда к нам заходил старик – Рыбкин Иван Макарович. Наш директор – Севастьянов Виктор Фёдорович - очень уважительно к нему относился и представил его как хранителя архива научных работ  Пушкина.
     Я тогда готовила лекцию о ритмах в природе. Материала хватало, но была непонятна сама природа этих ритмов. Да и иные вопросы накопились. Большая часть моих лекций была на атеистическую тематику, но в духовную материю я верила и хотела её как-то себе представлять. Тогда наш директор посоветовал сходить в домашний музей Рыбкина и познакомиться с дедуктивной законопознавательной математикой.
 
    Музей  «Научных работ А.С.Пушкина» находился в частном домике с печкой. На побеленных стенах висели рисунки-модели и перед каждой такой моделью Иван Макарович читал целую лекцию. Ничего исписанного рукой самого Пушкина там не было. И сначала меня интересовал вопрос подлинной причастности  поэта к материалам музея. Потом этот вопрос стал не важен – важной оказалась сама дедуктивная математика.
    Я настолько увлеклась новой для меня наукой, что стала частым гостем музея. Много дней по многу часов Иван Макарович излагал мне имеющиеся у него знания. Он был честным и бескорыстным человеком. Музей не приносил ему ничего, кроме хлопот, жертв и сознания выполняемого долга.
  На протяжении двух столетий у хранителей архива существовал запрет на записывание информации. Все знания наследники архива передавали друг другу устно. И многие модели музея были уже трудами хранителей. Только в указанный год Иван Макорович должен был придать хранимые им знания гласности. А публикации в печати появились еще спустя годы – в начале 90-х.
 
  В музей приходили люди разных специальностей: педагоги, инженеры, биологи, писатели, журналисты… Каждому Иван Макорович читал лекции с индивидуальным уклоном - с учетом их интересов.
   Меня интересовала материя, космология и космогония. Мои знания были многосторонними и поверхностными, мировоззрение общепринятое и считающееся научным, но еще не жестко зацементированное, как у большинства специалистов. Меня беспокоили вопросы, на которые современная наука ответов не дает, и  я была открыта для новых знаний...
    Не все из сказанного Рыбкиным я приняла за истину. Было ясно, что и космический ритм, представленный в моделях только в бесконечно увеличивающемся и уменьшающемся порядке, не единственный, а лишь один из тысяч других ритмов. И, вообще, моделей было мало.
   Но модели можно было дополнить (чем я потом и занялась). Громадную ценность представляло само учение о четырех основополагающих Законах Природы. А представление о Космическом Движении настолько важное, что порождает новое миропонимание!
                     
   Хранители архива были умными и образованными людьми, но гениями они не были. А в основу  дедуктивной математики положено знание ИСТИННОЕ. (И это позволяет верить в причастность гениального Пушкина к архиву и музею).
    
  Пришло время, когда Иван Макарович сказал, что уже передал мне все что знал, и дальше я должна развиваться самостоятельно. Действительно, он передал мне  сокровище - новый аппарат для изучения мира. Дальнейший мой поиск пошел через астрологию, (а изучение ее начинается с моделей и  содержит сложнейшую систему космических ритмов.) Перестройка как раз сняла запреты с публикаций, и хлынувшие в страну знания – в том числе по мистике, оккультизму, астрологии… дополнили и гармонизировать мировоззрение образованных людей.